М.А. Рогозина
АНАТОМИЯ ИЗМЕНЫ
Вера переходила дорогу медленно, потому что за ее руку держался ребенок, едва научившийся ходить. В правой руке он сжимал деревянную погремушку - кустарно раскрашенный глобус с облупившимися боками. Вера знала, что этот ребенок - мальчик, хотя он был в белом платьице и с довольно длинной гривкой светлых младенческих волос. Верина серая юбка касалась пыльных булыжников мостовой. Больше всего ей хотелось снять шляпу, поля которой она видела надо лбом, и рассмотреть, какой формы эта шляпа...
По мостовой цокали копыта. Пропустив очередного извозчика, Вера сделала еще три шага вперед, но тут оглушительно задребезжал трамвай. Она зажмурилась в ужасе. На дне своего сознания сквозь толщу сна она пыталась остановить сценарий уже знакомого ей повторяющегося сна, который кончался одним и тем же - гибелью ребенка.
Задребезжал трамвай.
"Не трамвай, а телефон, - была первая мысль. И затем: - телефонов не существует..." Телефон, однако, уже несколько минут подтверждал свое существование отвратительным звоном. Проснувшись окончательно, Вера почувствовала облегчение. Потому что сон прервался на самом страшном месте. Несколько секунд колебалась - снять трубку или нет.
Повторяющийся сон. Он измучил ее. Приходил к ней уже третью ночь подряд. И она объясняла его переутомлением, напряженной работой над диссертацией.
Звонок не умолкал, и Вере вдруг пришло в голову, что случилось, видимо, какое-то несчастье, раз кто-то непременно хочет дозвониться до нее промозглым ноябрьским утром, в полной темноте, еще до сигнала будильника. Уже совершенно проснувшаяся, с колотящимся сердцем Вера бросилась к телефону, по дороге споткнувшись о том Фрица Перлза - очередную "прикроватную книгу", как выражался Игорь ("есть книги настольные, а есть прикроватные"). Теперь она боялась, что не успеет, что звонок прервется.
- Да, слушаю! Алло!
- Это квартира Ковалевой? - женский голос в трубке был волнистым, играющим, как шелковая лента. Таким неестественно ясным, старательным голосом женщины часто говорят по телефону, желая заранее расположить к себе невидимого собеседника. Когда сама Вера невольно впадала в такой тон, то, положив трубку, обычно встречала насмешливый взгляд Игоря, который тут же говорил: "Ах, какие мы душки!", закуривая очередную сигарету.
- Да, - хрипло ответила Вера.
- Милочка, поздравляю вас! В вашей семье скоро будет ребенок!
- В какой семье? Вы... не туда попали, наверное?
- Ну как же... Вы ведь Вера Ковалева? Ну вот... В вашей дружной шведской семье! Вы разве не в курсе? Олечка уже на пятом месяце.
- Олечка?.. - тупо повторила Вера. В трубке хихикнули, и связь прервалась. Вера послушала длинный гудок (ей казалось, что голос каким-то образом опять возникнет и отменит предыдущее сообщение), затем медленно положила трубку на рычаг, медленно подняла глаза. Окна уже стали синими, как бумага, в которую раньше купцы обертывали сахарные головы...
Контрастный душ вывел ее из шока. Осталось ощущение только что прогремевшего взрыва, полностью изменившего внутренний ландшафт. Вера машинально натянула джинсы и свитер, зашла на кухню, открыла банку с кофе и опять закрыла ее, убедившись, что не сможет ничего выпить или съесть. Через пятнадцать минут она была уже в метро и смотрела на свое
